ХРИСТИАНСКИЕ ПРАЗДНИКИ28 июля

Христианские праздники 29 июля. Исповедницы Матроны…

29 июля (16 июля по старому стилю)

Блаженной исповедницы Матроны (Беляковой), Анемнясевской
Собор Российских чудотворцев
Чирской (Псковской) иконы Божией Матери
Память IV Вселенского Собора

Блаженная исповедница Матрона

Блаженная Матрона Анемнясевская была прославлена в лике местночтимых святых Рязанской епархии в 1999 году.

На Юбилейном Архиерейском Соборе канонизирована в лике новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

Подвиг ее святости сочетает в себе и пример необычайного терпения, поста и молитвы, и пример исповеди (святая была арестована в 1936 году и скончалась в тюрьме).

Биография подвижницы была составлена еще при ее жизни о. Николай Анатольевич Правдолюбов и его брат о. Владимир.

За эту рукописную книгу ее авторы были арестованы и осуждены на многие годы лагерей.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия в г. Касимове Рязанской епархии в четверг Фоминой недели, 9/22 апреля, совершилось прославление святой блаженной Матроны Анемнясевской.

Интересно, что примерно в одно и то же время были прославлены две блаженные Матроны (Московская и Рязанская), которые были не только современницами, но и несли схожие подвиги.

Житие

Матрона Григорьевна Белякова родилась 6 ноября 1864 года в селе Анемнясево Касимовского уезда Рязанской губернии.

Ее родители Григорий и Евдокия были едва ли не самыми бедными людьми в деревне, вели крестьянское хозяйство.

По внешнему виду это были хилые и немощные люди и казались какими-то недоразвитыми.

Ее отец много пил и слыл деревенским пьяницей. У них было большое хозяйство: шесть дочерей и два сына.

Три сестры умерли в детстве, Матрона была четвертым ребенком.

Матрона до семи лет была нормальным ребенком; как и все дети ее возраста, она гуляла и играла со своими сверстниками и друзьями.

По какой-то причине родители невзлюбили ее с самого раннего детства.

Жизнь ребенка была несчастливой в родительском доме, где ей приходилось терпеть оскорбления и побои больше, чем любому из ее братьев или сестер; но еще большие страдания ждали девушку в будущем.

В семь лет Матрона заболела оспой.

Она выздоровела от болезни, но навсегда осталась слепой.

Затем в ее обязанности входило присматривать за младшими сестрами и братьями.

Незрячей девушке было трудно справиться с этой работой.

Однажды десятилетняя Матрона случайно уронила сестру с крыльца.

Увидев это, мать схватила ее и начала жестоко избивать.

В этот момент перед духовным взором девушки предстала Царица Небесная.

Матрона рассказала об этом матери, но та продолжала бить ее еще сильнее.

Видение повторилось трижды.

Во время последнего видения Пресвятая Богородица дала Матроне утешительную записку.
Блаженная Матрона никогда никому не говорила, что это была за записка и что в ней было.

На следующее утро покалеченная девушка не могла встать с печки.

С этого времени для Матроны началась мученическая жизнь, прикованная к постели.

Она навсегда потеряла способность ходить или что-либо делать и до конца жизни не вставала с постели.

Так пролежала Матрона в родительском доме до семнадцати лет, терпеливо перенося всякие печали и обиды, находя утешение и радость только в молитве.

Односельчане знали о ее многострадальной жизни и относились к ней с чувством благоговейного уважения.

Люди начали ходить к ней, когда ей было семнадцать.

Первым к ней за помощью обратился крестьянин ее деревни, по профессии лесоруб.

— Матронушка, — сказал он, — ты уже несколько лет лежишь, — должно быть, бог тобой доволен. У меня болит спина. Прикоснись к моей спине, может быть, это пройдет. Меня лечили — врачи не могут помочь».

Матрона выполнила его просьбу — боли в спине прекратились, и он вернулся к работе.

С этого времени к Матроне стало приходить все больше людей со своими нуждами, скорбями и болезнями.

Со временем эти визиты приобрели характер истинного паломничества: к Матроне шли не только жители окрестных мест, но и дальних.

Более того, они приходили бесконечным потоком десятками ежедневно на протяжении более пятидесяти лет, а иногда и сотнями.

Когда Матрона лежала у родителей, а посетители приносили ей разные пожертвования на молитвы, отец обыкновенно брал все это на табак или водку, и ей было тяжело, что пожертвования не шли на благое дело.

Она любила всем делиться с людьми, и, особенно, с бедняками, но при таких обстоятельствах была лишена этого шанса.

После смерти родителей Матроне пришлось пережить немало огорчений от брата и сестры, которые смотрели на нее лишь как на средство заработка.

Ее сестра позже захватила дом, построенный теми, кто почитал блаженную.

Матрона переехала от сестры в дом своего племянника Матвея Сергеевича, человека доброго и религиозного.

Но тут беда ждала Матрону с другой стороны. Дети Матвея немного подросли, и жители деревни стали смеяться над ними и издеваться над ними.

Этим подросткам было тяжело выносить такие издевательства.

Но особенно тяжело пришлось Матроне.

Она мучилась и глубоко скорбела о том, что этим совершенно невинным людям приходилось из-за нее терпеть порой очень тяжелые насмешки и оскорбления.

Эти насмешки особенно усилились в революционные годы в связи с антирелигиозным движением.

Матрона обыкновенно лежала в маленькой отдельной комнате крестьянской избы, в маленькой детской кроватке, которая всегда была покрыта пологом.

Летом, когда в избе было душно, ее обыкновенно выносили в сени, и она лежала там до зимы.

Сама она никогда не просила переселить ее в избу и терпеливо переносила осенние холода и морозы.

Ее родственники, кроме племянника, не обращали на нее внимания и переселяли в избу только тогда, когда видели, что лежать в сенях уже нельзя.

«Однажды, — вспоминает Матрона, — в октябре я лежала в сенях, а ночью шел сильный дождь.

Через крышу на меня полилась вода, и я промокла до нитки.

К утру был мороз, мне было ужасно холодно, и вся моя одежда была ледяной.

Сестра увидела это утром, сжалилась надо мной и переселила в избу, за что я была ей благодарна.

Приходившие к ней в осеннюю стужу часто дивились ее терпению и спрашивали: «Матронушка, тебе не холодно?»

«Нет, нет, тепло», — обычно отвечала она в таких случаях.

«Посмотрите, какая я горячая», — и она подавала руку, и ей было действительно жарко.

По внешнему виду Матрона была так мала, что казалась десятилетним ребенком.

Ее платье, подарок одного из тех, кто почитал ее, полностью закрывало ее, включая ее ноги, всего в три фута в длину.

Видимо, с десятилетнего возраста, с того времени, как она потеряла способность ходить, ее тело не росло и навсегда осталось таким, каким оно было, когда она была десятилетней девочкой.

Она могла переворачиваться с одного бока на другой, шевелить руками и хватать мелкие предметы.

Она говорила легко и свободно и пела священные гимны удивительно чистым и звонким детским голосом.

Никто не знает, как она молилась Богу.

Известно только, что многие молитвы и многие акафисты и церковные песнопения Матрона знала наизусть.

В беседе со своими посетителями она часто читала вслух различные молитвы, соответствующие данной ситуации.

Иногда читала целые акафисты; она читала быстро и уверенно громким голосом, пела церковные песнопения, прекрасно сохраняя особенности голосов и напевов.

Один из ее изумленных посетителей спросил, как она, будучи слепой, могла знать наизусть даже целые акафисты, и Матрона ответила, что «придет добрый человек и прочтет что-нибудь, а я с божьей помощью запомню».

Матрона часто причащалась Святых Христовых Таин, каждый месяц обязательно.

Для этого она приглашала к себе своего духовника — приходского священника, и день причащения Святых Таин был для нее самым радостным днем.

Елеосвящение она совершала пять раз за свою жизнь.

Матрона особенно строго соблюдала посты.

Она перестала есть мясо с семнадцати лет.

Кроме среды и пятницы, такой же пост она держала и в понедельник.

Во время церковных постов она почти ничего не ела или ела очень мало.

Матрона очень уважала духовенство и всегда неизменно относилась к каждому священнику с глубоким благоговением.

А вот с раскольниками-обновленцами, в каком бы чине они ни были, она была, наоборот, очень строга.

Матрона особенно любила монахинь и вообще девственниц.

Она ставила монахинь выше мирян, прощала им все и была с ними, как дитя.

«У меня нет возможности быть там, в монастыре», — часто говорила она, выражая им свое сожаление.

«Монахини, — говорила она, — много раз падают. Они упадут, но все равно снова поднимутся».

Из святых мест Матрона больше всего почитала Иерусалим и монастыри Дивеевский и Саровский.

Она говорила о них с особой нежностью и любовью.

Она всегда советовала своим благочестивым посетителям ехать в Дивеево и Саров, считая их местами особого присутствия благодати Божией.

И она радовалась, когда к ее совету прислушивались.

Не выходя из своей комнаты, Матрона знала многих святых и благочестивых людей, рассеянных по лицу Русской земли, и находилась с ними в блаженном внутреннем общении, хотя никогда их не видела и не говорила с ними.

Своим внутренним, духовным зрением Матрона как бы видела насквозь каждого своего посетителя и всем давала то, что нужно или полезно для них, в зависимости от их настроения, их душевных недугов и нужд, и в зависимости от условий и обстоятельств, в которых они находились. приходилось жить.

Одних она учила и наставляла, других обличала и открывала их грехи и пороки, третьих одобряла и утешала в трудных обстоятельствах их жизни.

Других предостерегала, указывая на последствия их неверного пути, стремлений и намерений, третьих исцеляла от болезней, и всех их вместе старалась направить на путь истинной, богоугодной христианской жизни.

Это объясняет разнообразие ее отношений с посетителями.

Некоторых она принимала чрезвычайно нежно, с радостью и участием, как дорогих и близких людей.

Других она прогоняла, что было очень редко.

Это случалось, как говорили ее посетители, либо тогда, когда кто-нибудь приходил к ней из праздного любопытства, либо когда нужно было поправить человека.

Когда такой человек уходил от Матроны, он думал о себе и осознал свои грехи.

Если после этого он снова пойдет к Матроне, она примет его с радостью.

Молитвами блаженной Матроны происходили исцеления от многочисленных тяжелых недугов, когда даже врачи не верили в возможность выздоровления, недавно увидев неблагоприятный исход.

Прибегавшие к блаженной исцелялись от пьянства и от духовной болезни бесовской одержимости.

Анна, девятнадцатилетняя девушка из соседней деревни, вступила в партию вопреки воле своих родителей — людей добрых и религиозных.

Вскоре после этого у Анны онемели руки и ноги.

Шесть недель она пролежала дома неподвижно — врачи ничем не могли ей помочь.

Мать отвезла ее на лошади к Матроне, которая помазала ее маслом из своей лампады, и Анна стала понемногу выздоравливать и стала ходить, но совсем не выздоровела.

Через два года Матрона благословила Анну отправиться в Саров и Дивеево.

По дороге в Саров Анна с матерью ночевали в доме благочестивой женщины, у которой была святая реликвия из Иерусалима.

Потом выяснилось, что в девушку вселился демон — она испугалась реликвии, закричала и убежала.

В Дивеево, побывав у блаженной Марии Ивановны и искупавшись в Серафимовском источнике, Анна исцелилась.

После этого случая Анна стала глубоко религиозной и очень почитала Матрону.

Начиная с Великого поста 1933 года, Матрона значительно изменилась.

Если прежде она вела себя со всеми очень просто, всех жалела, вникала в горе каждого человека, долго и жадно беседовала, обсуждая всякие бытовые дела, то теперь блаженная как бы совсем перестала интересоваться земной жизнью.

О земных делах она стала говорить лишь изредка и неохотно, только в исключительных случаях.

Но о жизни духовной, а тем более о жизни будущей, она готова была говорить и ночью.

Она очень охотно и с любовью принимала людей, приходивших к ней с вопросами духовного характера.

«Я уже не Матрона, — сказала она одному из почитавших ее, — а Мардария…»

Говорят, что она была тайно пострижена в монашество саровскими старцами, но насколько точны были эти разговоры, мы сказать не можем.

В конце июня 1933 года Матрону посетил биограф — настоятель Касимовско-Казанского монастыря о. Николай Праволюбов со своей матушкой Пелагеей Ивановной.

Матрена говорила с ними долго и горячо. Она много говорила о тяжести жизни, о страданиях, о необходимости терпеть все, что посылает Господь.

В подтверждение своих слов и мыслей она приводила тексты из Священного Писания, факты и события из житий святых, читала молитвы, присланные ей с Афона.

Хотя она уклонялась от разговоров о себе, отвечая лишь общими фразами.

В книге «Православные чудеса в ХХ веке» описывается чудесный случай, произошедший около 1930 года с Сергеем Алексеевичем Никитиным, будущим епископом Стефаном.

Он оказался в концлагере, а так как был врачом, то ему поручили возглавить клинику.

Он был милостив к заключенным, освобождая многих из них от работы и отправляя в госпиталь. За это его осудили и пригрозили продлить срок в лагере до пятнадцати лет.

Одна медсестра из числа заключенных, знакомая с блаженной Матроной, посоветовала ему обратиться к ней за помощью.

Сначала это показалось Сергею странным и похожим на колдовство: как она могла слышать кого-то на таком большом расстоянии.
Но все-таки на прогулке он шепнул свою просьбу в сторону Рязанской губернии.

Внезапно в администрации лагеря произошла смена: одного человека убрали, другого назначили.

Через три года, выйдя на свободу, Сергей Алексеевич направился прямо в Рязанскую губернию искать блаженную Матрону.

Он расспросил местных жителей о Матроне и нашел ее дом в Анемнясево.

— Здравствуй, Сереженька, — сказала блаженная Матрона, называя этого неизвестного человека по имени. — Это ты обратился мне в тот раз. Ну, расскажи, как жизнь?

Сергей рассказал ей о себе, и она предсказала, что он будет епископом, и это сбылось.

Летом 1935 г. в Белькове было возбуждено дело против «правдолюбовских попов и больной дегенеративной Матроны Беляковой».

Оно возникло из-за доноса одного жителя Касимова на о. Николая Правдолюбова в связи с собранной и написанной им и его братом и подготовленной к печати рукописной книгой.

Было арестовано 10 человек (хотя должно было быть арестовано 12).

Одна женщина скончалась после получения повестки с требованием явиться в Управление НКВД им. Касимова.

По списку должна была быть арестована и блаженная Матрона.

Всех арестованных уже отправили в Рязань и Москву, но к Матроне боялись прикасаться.

Наконец, состоялось колхозное собрание, на котором было принято решение «убрать» Матрону Григорьевну Белякову как «вредный элемент».

Из села в 300 жителей подписались двадцать четыре активиста.

В сельсовете составили протокол, в котором она прямо и открыто названа святой без всяких кавычек и иронии.

«Данный гражданин является вредным элементом в деревне; своей святостью она сильно влияет на темные массы... В свете этого сельсовет приостанавливает процесс коллективизации».

После отправки заключенных в Рязань за блаженной Матроной была отправлена машина.

Они подъехали к ее дому утром, не скрываясь. Когда они вошли, внезапно их охватил страх, и они боялись подойти к ней.

Подошел дежурный председатель сельсовета и, превозмогая страх, поднял Матронушку с ее деревянной кровати.

Она закричала тонким голоском.

Народ замер.

Председатель стал ее выносить.

В дверях он сказал: «Ах, какая ты легкая!»

Матрона сказала: «И дети твои будут такими же светлыми».

Через несколько лет протоиерей Свято-Троицкого храма села Гусь-Железный о. Серафима, похоронил одного из сыновей тогдашнего председателя.

Он был очень маленьким.

Все дети председателя перестали расти после ареста блаженной Матроны.

По дороге в Касимов машина дважды ломалась.

Один из них держал на руках блаженную Матрону, пока чинили машину.

Ее быстро перевезли из Касимова в Рязань, а потом в Москву.

Спустя несколько лет председатель, «захвативший» блаженную Матрону, умер очень мучительной смертью.

Это было летом, все окна были открыты из-за жары.

Он так громко кричал от боли, что его слышало полдеревни.

Он призвал священника и искренне и горячо раскаялся в своих грехах и умер в мире с Церковью.

О московском периоде жизни блаженной Матроны известны лишь скудные сведения.

Там она провела почти год.

Предположительно, она содержалась в Бутырской тюрьме, но пробыла там недолго, потому что стала объектом почитания почти всех заключенных, которые начали петь акафисты и молиться.

Ее надо было куда-то деть. Убивать ее боялись, а в лагерь отправлять не хотели из-за возрастающего числа каторжников, молящихся в тюрьме.

По другим сведениям, безнадежно больная мать следователя, ведшего дело против блаженной Матроны, была ею исцелена, и следователь смог отпустить ее как больную и умирающую.

Он поместил ее в дом престарелых и инвалидов.

Официальные документы свидетельствуют, что блаженная Матрона скончалась от сердечной недостаточности 16/29 июля 1936 года в Радищевском Доме Летописи в Москве, недалеко от храма Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкино.

Поскольку рядом с Домом летописей находилось большое Владыкинское кладбище можно предположить, что блаженная Матрона была погребена здесь на старом местном кладбище.

В наши дни, как и восемьдесят лет назад, святая Матрона Анемнясевская дает благословенную помощь в ответ на молитвы.

О современных чудесах молитвами святой Матроны свидетельствуют протоиерей Сергий Правдолюбов, настоятель храма Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве и многие его прихожане:

У сотрудников церкви Анатолия и Иоанны после восьми лет брака детей не было.
Они умолили святую Матрону о даровании ребенка, и в ответ на их молитву у них родилась дочь.

У прихожанки Галины были серьезные проблемы с ногами.

Пожилой женщине было трудно ходить на службы, что ее сильно огорчало.

Она усердно молилась двум блаженным Матронам: Анемнясевской и Московской.

В ответ на ее молитву бумажные иконы стали источать капельки благоухающей жидкости.

Многие прихожане из Святой Троицы посещали квартиру Галины, прикладывались к мироточивым иконам обеих святых и умащались мироточивым от них миром.

Галина почувствовала себя заметно лучше, перестали болеть ноги.

Настоятель о. Сергей ехал по Бережковской набережной, когда вдруг произошло ДТП.

Согласно о. Сергия, он спасся от падения в Москву-реку только благодаря тому, что успел мгновенно призвать на помощь блаженную Матрону.

Перед чтимой иконой блаженной Матроны в храме Живоначальной Троицы в Троицком-Галенищеве всегда горит много свечей, так что трудно найти свободное место на подсвечнике.

Подсвечник был подарком одной прихожанки, почитающей святую Матрону.

Верующие всегда заказывают ей молебны, и многие приезжают издалека, прослышав о чудесах блаженной Матроны.

Собор Российских чудотворцев

Икона Собора всех святых, в земле Русской просиявших

Собор всех святых день памяти, отмечаемый в Русской Православной Церкви во второе воскресенье после праздника Пятидесятницы.

Он посвящен всем святым, принадлежащим Русской Православной Церкви с момента ее основания.
В нее входят не только канонизированные святые, но и те, чьи деяния остались неизвестными.

История праздника

В 1528–1529 годах монах Досифей Топорков, племянник преподобного Иосифа Волоколамского, работал над исправлением Синайского Патерика, который он завершал по благословению архиепископа Новгородского Макария (впоследствии митрополита Московского и всея Руси).

В ее послесловии он сокрушался, что в русской земле есть много святых мужей и жен, столь же достойных почитания и прославления, как и восточные святые раннего христианства, но «по нерадению нашему, они оставлены без должного внимания и не записаны в письменные произведения, некоторые из них мы и сами знаем».

Святитель Макарий отличался трудом по собиранию и систематизации всего имеющегося агиографического, гимнографического и гомилетического наследия православной Руси.

С 1529 по 1541 год преподобный Макарий и его помощники работали над Великими Макарьевскими Минеями (Великие Макарьевские Четьи Минеи), двенадцатитомным сочинением, в котором подробно излагаются жития многих русских святых, почитаемых в разных уголках России, но без общецерковного прославления.

Издание нового сборника, составленного на календарной основе и содержащего жизнеописания многих русских подвижников, ускорило процесс подготовки первой хвалы для широкого почитания сонма святых в истории Русской Православной Церкви.

Став митрополитом всея Руси в 1542 году, святитель Макарий созывал в Москве в 1547 и 1549 годах соборы, называемые Макарьевскими соборами.

Рассматривался только один вопрос: прославление русских святых.

Первым актом соборов была канонизация тридцати или тридцати одного нового общецерковного и девяти местно чтимых святых.
Был решен и вопрос о будущей канонизации: установление общецерковного почитания теперь подлежало коллективному суду Церкви.

К общецерковным святым, прославленным Собором 1547 г., относятся:

Иона, митрополит Московский и всея Руси (+ 1461);

Иоанн, архиепископ Новгородский (+ 1186);

Макарий Калязинский (+ 1483);

Пафнутий Боровский (+ 1477);

великий князь Александр Невский (+ 1263);

Никон Радонежский (+ 1426);

Павел Комельский и Обнорский (+ 1429);

Михаил Клопский (+ 1456);

Reverend Sabbas of Storozhi (+ 1406);

Зосима (+ 1478) и 11. Савватий (+ 1435) Соловецкий;

Reverend Dionysius of Glushitsa (+ 1437);

Александр Свирский (+ 1533).

К святым, прославленным для местного почитания собором 1547 г., относятся:

блаженный Максим Московский, юродивый о Христе († 1434);

благочестивый князь Константин Муромский и его дети Михаил и Феодор (+ 1129);

благоверных князей Петра и 6. Февронии Муромской (+ 1228);

Арсений Тверской (+ 1409);

Блаженные Прокопий (+ 1303) и 9. Иоанн (+ 1494) Устюжские, юродивые за Христа.

К общецерковным святым, прославленным Собором 1549 г., якобы относятся:

Нифонт, архиепископ Новгородский (+ 1156);

Иона (+ 1470) и Евфимий (+ 1458) Новгородские;

Иаков, епископ Ростовский (+ 1392);

Стефан Пермский (+ 1396);

Prince Vsevolod of Pskov (+ 1138);

князь Михаил Тверской (+ 1318);

преподобный Авраам Смоленский (+ начало XIII);

мученики Иоанн, Евстафий, Антоний Литовский († 1347);

Reverend Euthymius of Suzdal (+ 1404);

Григорий Пельшемский (+ 1442);

преподобный Савва Вишерский (+ 1460);

Евфросиния Псковская (+ 1481);

Ephraim of Perekom (+ 1492);

Авраам Болгарский (+ 1229);

Арсений Сербский (+ 1266).

Кроме того, соборы установили день памяти «новых русских чудотворцев», которые вместе с уже ранее почитаемыми святыми Русской Церкви составили множество ее приспособлений.

Члены собора 1547 г. выразили свое решение словами: «Мы установили ныне праздновать новым чудотворцам, да прославлял их Господь, угодников Своих, рядом и различными знамениями и чудесами, но не было соборного пения в их честь. до сего дня».

После Макарьевского собора

Праздник Всех Святых Российских первоначально был 17 июля как ближайший день к памяти святого князя Владимира (15 июля).

Однако дата праздника Всех Святых Российских с тех пор несколько раз менялась.

Его праздновали в первое воскресенье Ильинского дня и в один из будничных дней перед Неделей Всех Святых.

Установление праздника в честь всех русских святых требовало написания службы.

Эту задачу выполнил монах Григорий Евфимиева монастыря в Суздале, оставивший Русской церкви «всего 14 житийных сочинений, как об отдельных святых, так и сводки трудов всех русских святых».

Списки службы и панегирик всем русским святым широко использовались уже в 16 в.; однако впервые они были опубликованы в печатном виде только в первой половине 18 века.

К концу XVI века праздник Всех Святых Российских стал забываться и праздновался лишь в отдельных местах России.

Эта тенденция начала нарастать в XVII веке и, в конце концов, на протяжении синодального периода почитание праздника Всех святых Российских было окончательно предано забвению и сохранялось только у старообрядцев.

20 июля 1908 года Николай Осипович Газукин, крестьянин, проживавший в Судогдинском уезде Владимирской губернии, направил в Святейший Синод прошение об установлении ежегодного празднования «Всех русских святых, празднуемых от начала Россия» с просьбой «почтить этот день специально составленной церковной службой».

Заявление было вскоре отклонено синодальным определением на том основании, что существующий праздник Всех Святых включал память русских святых.

Идея восстановления и чествования памяти праздника Всех Святых Российских принадлежит профессору Петроградского университета Борису Тураеву и иеромонаху Афанасию (Сахарову).

Оба были членами Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 годов.

15 марта 1918 года Борис Тураев явился на заседание Отдела богослужения, проповеди и церкви, чтобы представить доклад, где отмечал, что «в наше скорбное время, когда единая Россия стала разбитой, когда наше грешное поколение попрало плоды подвиги святых, подвизавшихся в пещерах Киевских и в Москве, и в Фиваиде Севера, и Западной Руси над созданием единой Русской Православной Церкви, казалось бы, пора восстановить этот забытый праздник, но он напоминает нам и отверженных братьев наших из рода в род о единой Православной Русской Церкви, и пусть будет малая дань нашему грешному поколению, и малое искупление наших грехов».

20 августа 1918 года отчет Тураева был рассмотрен Собором, и, наконец, 26 августа, в день памяти патриарха Тихона, им было принято историческое Постановление:

«…восстанавливается. 2. Празднование сего совершается в первую неделю Петрова поста».

Собор постановил напечатать исправленную и дополненную Службу монаха Григория в конце Цветной Триоди.

Однако Борис Тураев и иеромонах Афанасий, быстро начав над этим работать, вскоре пришли к выводу, что лишь очень малая часть служения инока Григория могла быть заимствована, а все остальное нужно было переделывать, отчасти путем сочинения совершенно новых песнопений
— главным образом Борисом Тураевым, — а отчасти путем отбора наиболее характерных и лучших из существующих богослужебных книг, большей частью из отдельных служб русских святых, — выполненных монахом Афанасием.

Тураев и иеромонах Афанасий очень хотели «протолкнуть [свое служение] через Собор», так как Собор подходил к концу.

Поэтому 8 сентября 1918 года на предпоследнем заседании богослужебного отдела Поместного Собора незаконченная новая служба была рассмотрена, утверждена и передана на последующее утверждение Патриарха и Святейшего Синода.

18 ноября 1918 г., после закрытия Поместного Собора, Патриарх Тихон и Святейший Синод благословили новую типографию под руководством митрополита Владимирского Сергия (Страгородского), которая до конца 1918 г.

Наконец, 13 декабря всем епархиальным архиереям был разослан указ о восстановлении памяти праздника Всех святых Российских, а 16 июня 1919 г. — типографски отпечатанный текст с указанием, что богослужение должно совершаться в первое воскресение после получения.

Служба 1918 г. была разослана по рукам участниками Собора и вскоре стала редкостью, а «рукописные списки (при ней) были в очень немногих храмах».

У большинства ничего из этого не было.

Борис Тураев, очень желавший продолжать работу над дополнениями и исправлениями к наспех составленной службе, скончался 23 июля 1920 г., а иеромонах Афанасий, ставший в 1920 г. архимандритом, а в 1921 г. епископом, не решился взяться за столь ответственную работу один.

Осенью 1922 года епископ Афанасий во время своего первого ареста в 17-й камере Владимирской тюрьмы встретился с рядом единомышленников почитателей только что восстановленного праздника.

Епископ Афанасий назвал имена 11 человек:
архиепископа Никандра (Феноменова) Крутицкого, архиепископа Фаддея (Успенского) Астраханского, епископа Корнилия (Соболева) Вязникского, епископа Василия (Летнего) Суздальского и других.

По словам епископа Афанасия, «после многочисленных оживленных дискуссий о сем празднике, о службе, иконе, храме во имя сего праздника были положены основания для новой редакции, исправления и дополнения к службе, изданной в 1918 году».

Кроме того, «было высказано предположение, что желательно обновить богослужение, чтобы оно могло совершаться не только на 2-й неделе по Пятидесятнице, но и в другое время по желанию, и не обязательно в воскресенье».

Вскоре служба претерпела ряд изменений: некоторые песнопения были заменены местами, появились новые святые, не упомянутые в службе 1918 года.

Наконец, в той же тюрьме 10 ноября 1922 года, в день преставления святителя Димитрия Ростовского, впервые была совершена служба, не в воскресенье и по исправительным службам.

1 марта 1923 года в 121-й одиночной камере Таганской тюрьмы епископ Афанасий освятил сложенный антиминс в честь Всех Святых Российских для своей тайной Церкви.

Вышеупомянутые события еще больше укрепили решение Афанасия о том, что служение всем русским святым, утвержденное Собором 1917-1918 гг., нуждается в дальнейшем дополнении.

В то же время появилась «мысль о желательности и необходимости установления другого дня для общего празднования всех русских святых, кроме установленного Собором».

Датой второго празднования Всех Русских Святителей Афанасия назначено на 29 июля — на следующий день после памяти святого равноапостольного князя Владимира, Крестителя Руси.

В этом случае «праздник нашего равноапостольного Предпразднества будет подобен празднику Всех Святых, цветущих на земле, в которой он хранит семена всей Православной веры».

Афанасий также предложил на следующий день после праздника помянуть «многоименную воинство, хотя и не прославленных до церковного почитания, но великих и дивных подвижников и святых, а также строителей Святой Руси и различных деятелей церковных и государственных», тем самым второе празднование всех русских святых, торжественно совершаемое во всей Русской Церкви в течение трех дней».

Только в 1946 году «Служение всем святым в просиявших в земле Российской» было издано Московской Патриархией, и тогда же началось широкое празднование Дня Всех Святых Российских.

Тем не менее, послепраздничная служба печати, работы по ее исправлению и дополнению не закончились.

Автор большинства песнопений, епископ Афанасий, продолжал трудиться над богослужением до своей блаженной кончины, последовавшей в 1962 году.

Икона Божией Матери Чирско-Псковская

В XV веке на территории Псковского княжества было некое село Чирск, или Черск, где в храме Рождества Христова находилась икона Божией Матери Одигитрия.

В 1420 году, при царе Василии I Московском, когда архиепископ Симеон занял Новгородскую и Псковскую кафедру, над Псковской областью разразилось великое бедствие — чума.

Люди были унылы и искали утешения, моля Бога и Царицу Небесную о помощи.

16 июля 1420 года, в утешение верующих и ободрение малодушных, в храме Рождества Христова в Чирске совершилось великое знамение: слезы истекли из очей Божией Матери на иконе.

Весть о чуде быстро распространилась среди жителей тех мест, и они стали массово стекаться поклониться новопрославленной иконе.

Вскоре об этом известили князя Феодора Псковского, и он послал в Чирск священников с многими знатными и благочестивыми особами с приказанием взять эту икону и принести ее в Псков.

С благоговением и торжественностью они подчинились приказу своего князя.

В Пскове, когда узнали, что святая икона приближается к городу, князь Феодор вышел ей навстречу со всем духовенством и народом.

Этот момент встречи ознаменовался удивительным новым чудом: из глаз Божией Матери снова потекли слезы, еще более обильные, чем прежде, чему были свидетелями все присутствовавшие.

Народ, дрожа при виде, падал на землю со слезами, взывая: «Господи, помилуй! О Пресвятая Владычица Владычица Богородица, не оставь нас, но помоги нам, грешным и недостойным рабам Твоим, и спаси нас!»

Крестный ход остановился, и священники, несшие икону, отслужили благодарственный молебен.

Эта чудотворная икона была привезена в город Псков и поставлена в соборном храме Живоначальной Троицы, где и находится по сей день.

Каждый год в праздник Середины Пятидесятницы икону выносят из Свято-Троицкого собора и возят по городу.

На оборотной стороне иконы изображены святые апостол и евангелист Лука и святой Феодосий Киево-Печерский.